А сегодня этот идиот притащил Тварь.
Именно так, с большой буквы. Потому что эта чёртова хреновина не имеет другого названия, да и иметь не может, поскольку уникальна и единственна в своём роде. Я, признаться, подозреваю, что он попросту вытащил её из своего подсознания: уж больно она похожа на уменьшенную копию чего-то... чего-то действительно большого и жуткого. Но из-за миниатюрных размеров смотрится она всё-таки достаточно безобидно. Что, впрочем, не помешало мне заорать ошалелым матом на весь дом, когда он плюхнул мне на стол крохотную крылатую тушку, визжащую, как дюжина бесенят.
- Что это? - спросил я, перестав орать и присмотревшись повнимательнее.
- Это Тварь, - с гордостью ответил этот придурошный монстрхантер.
- Прекрасно, - я демонстративно уткнулся обратно в бумаги, и на этом наш спор по поводу присутствия Твари в доме закончился.
Я его не виню, на самом деле. Он расстроен и понемногу сходит с ума от неизвестности и ожидания, так что вполне предсказуемо, что дом начал вытаскивать из него наиболее сильные переживания. А то, что эти переживания за неделю сожрали годовой запас кошачьего корма и сплавили треть всего имеющегося в доме столового серебра в какое-то уродливое постмодернистское пресс-папье... это всё такие мелочи, право слово.
Тварь поселилась в шторах. Сперва она пыталась покуситься на библиотеку, но тамошние обитатели быстро поставили её на место. Я даже позволил себе немного позлорадствовать на эту тему: уж очень приятно было осознавать, что не я один оказался там персоной нон-грата. Помнится, когда я вошёл туда впервые, собрание Шекспира буквально взбесилось от негодования, а "Пепельная среда" Элиота до сих пор бросается на дверь, стоит мне просто пройти мимо. Изо всей этой братии только Булгаков и Хайям ведут себя пристойно, остальные же творят чёрте-что.
А вот его они пропускают. Беспрекословно.
И, что самое поганое, не только дом постепенно привыкает к его присутствию. Я тоже привыкаю, и вот это удручает более всего, потому что всё - и все - должны рано или поздно заканчиваться. Только некоторые из гостей уходят из этого дома на своих двоих. Уходят, разумеется, для того, чтобы больше не возвращаться. И эти действительно не возвращаются, может быть, потому, что у них образовываются по-настоящему важные дела. А вот покойники иногда заглядывают на огонёк - выпить чаю, а то и чего покрепче, поболтать о былом, перемыть косточки старым знакомым...
Но этот оказался живее всех живых. И уходить навсегда он не торопится. И помирать тоже не собирается, хотя такая мысль и мелькала в его бедовой башке пару недель тому назад. Слава святым лангольерам, дом её не материализовал, иначе у нас по саду бродило бы что-то похлеще Твари.
А пока Тварь дрыхнет в складке штор, а я варю кофе. И когда я пытаюсь завести разговор о том, что происходит, этот идиот скалится мне во все тридцать два и коротко отвечает:
- Стагнация.
Ну а потом всё происходит точно так же, как и всегда. Я спрашиваю, что будет в самом конце истории, он отвечает, что мы узнаем это, когда с неба посыпется пепел, а затем мы вместе ржём как ненормальные и отправляемся приводить в порядок столовое серебро.
Но мы оба ощущаем, как над домом грозовой тучей висит ожидание.
И мы ждём.
Мы умеем ждать.